Такие вот новости!

Но струну нельзя натягивать до бесконечности, воздушный шарик рано или поздно лопнет, а чаша терпения имеет вполне кокретные края. Особенно, если это терпение мужа.

Последние дни Олег возвращался домой не позже восьми. Вечерние совещания и неотложные встречи отошли на второй план. Он забивался в угол спальни, отгородившись от меня ноутбуком, и делал вид, что работает. Муж ни разу не спросил, куда я ухожу, на ночь глядя. Он вообще почти ничего не спрашивал и не поднимал серьезных тем. Если и заговаривал, то только о пустяках.

- Васька показывал тебе свой летающий корабль из спичек?

- Да, у него пятницу школьный конкурс. Хочет победить.

- Может, повесим в прихожей полки для книг? Их уже девать некуда.

- Давай. Я могу заказать стеллаж – через неделю привезут.

Вот и все разговоры. Ни слова о Китае, ни намека на мою вторую жизнь. Только струна все туже и шарик все больше. Еще чуть-чуть и будет взрыв. Не может не быть.

Обычно, когда я возвращалась после ночной экспедиции, мои мужчины уже спали. Олег, свернувшись калачиком на своей половине кровати, Васька – там, где его сморил сон. Иногда - в большой комнате на диване, иногда – примятой щекой на клавиатуре компьютера. В ночь, когда Серый вздумал устроить представление для обитателей интерната, я вернулась раньше обычного.

У Васьки горел свет. Он сидел перед монитором, сгорбившись, так что цепочка позвонков выступала под полинялой футболкой. Скинув кроссовки, я на цыпочках подошла к нему и заглянула через плечо. Ряды цветных квадратиков, текст на английском… Что он делает? Мне понадобилось несколько секунд чтобы понять: квадратики – это фотографии моих картин. Вон на той, серо-синей, кицунэ скрывается в кружеве голых крон на фоне пасмурного неба, а на той, красно-рыжей, прячется в осенней листве.

- Ой! - сын, наконец, заметил, что он не один, и торопливо щелкнул мышкой. Россыпь ярких пятен сменилась чертежом космического корабля в разрезе. – Ты видела? Да?

- Зачем тебе мои картины?

- Это секрет, - он сложил губы упрямой дудочкой и опустил глаза. Густые тени от каштановых ресниц накрыли щеки темными крыльями бабочки.

- Чей?

- Мой. Наш с папой.

- Сын, разве я разрешала вам с папой использовать свои картины? Ты что-нибудь знаешь об авторском праве? – почему-то юридические доводы всегда производили на Ваську самое сильное впечатление.

- Ну, мы бы сначала показали тебе!

- Показали что?

- Твой сайт.

Я накрыла его ручонку своей ладонью и щелкнула мышкой, заставив развернуть окно. Ага, есть русская версия. «Уникальные работы Лизы Каретовой…», «Каждая картина – загадка…», «Что Вы знаете о японском демоне, живущем тысячу лет…». Даже можно заказывать картины через интернет.

- И давно вы с папой этим занимаетесь? – мой голос все еще сохранял строгость.

- Почти две недели. С того разговора в кафе.

- Ты так хочешь жить в Китае? – Я села на пол, чтобы заглянуть Ваське в глаза.

- Не знаю. Хочется, конечно. Но здесь у меня друзья. – Сын привычно почесал скрюченным пальцем рыжую бровь. – Папа сказал: пока ничего не решено. И еще он сказал, что с его профессией может работать в любой стране мира. Например, в Австралии. У его друзей там фирма.

В Австралии? В Васькином возрасте я бы, не раздумывая, продала душу японскому демону, чтобы побывать там.

***

Взрыв произошел следующим вечером.

Мы столкнулись с Олегом у двери нашей квартиры.  Я спешила к Серому, ждавшему внизу, а муж только-только вернулся с работы. Из-под его куртки против обычного выглядывал не костюм, а старый свитер, который я считала без вести пропавшем. Олега окутывал плотный кокон коньячного амбре – оно заглушало даже запах курева на лестничной клетке. За десять лет совместной жизни я ни разу не видела мужа пьяным. Навеселе - да. Но не более.

- Ты к нему? – спросил, и сразу стал жалким, словно дворняга, умоляющая взглядом впустить ее в теплый подъезд.

- Олег, перестань. Я никогда тебе не изменяла. Меня не в чем упрекнуть, - Слова прозвучали слегка невпопад. Они были приготовлены заранее, как универсальная защита от любых упреков.

- Тогда зачем ты уходишь?

- А зачем ты возвращаешься домой не раньше полуночи?

- Я работаю!

- А я живу!

- Подожди! – он неловко ухватил меня за локти и притянул к себе. – Подожди.

Впервые за две недели мы находились так близко друг к другу. Я испугалась произошедшим с ним переменам. По вискам и скулам поползла паутина новорожденных морщин – еще месяц назад их не было. Белки приобрели серый оттенок, кожа на щеках словно покрылась тонким слоем пыли.

Снизу, от колен к груди начала подниматься горячая волна ни то жалости, ни то раздражения. Ему плохо, а он молчит! Почему не скандалит? Не кричит на меня? Лучше бы уж кричал. В тот момент я была готова послушно вернуться домой. Поставить на кухне чайник, разогреть ужин, залезть на его половину кровати, чтобы уснуть, устроив голову в ложбинке плеча.

- Ты не куда не пойдешь! – сказал он резко, словно пролаял, - Поняла? Не пойдешь!

Это были не те слова. Не правильные. Жалость, чувство вины, нежность - все растаяло щепоткой соли в кастрюле бульона. Я стряхнула его руки и побежала вниз по лестнице.

А он остался.

- Муж? – Спросил Серый, когда я вылетела из подъезда, от души хлопнув дверью. Черный пес, дремавший на скамейке, проснулся и нервно завыл. Наверное, его воспитывали кошки, раз он приобрел такую не собачью привычку спать на скамейках. Прости, лопоухий, ты тут не причем.

- Есть варианты? – огрызнулась я. Серый тоже был не причем –  он не тащил меня на крыши силком. Я сама.

- Поздно он спохватился.

- А тебе-то какая разница?

- На его месте я давно бы меня нашел и убил.

На этот раз он не стал показывать новых Дорог. Наверное, чувствовал, что мне не до того, поэтому свернул к  знакомому жилому комплексу. Здесь две недели назад началось наше ежевечернее путешествие по крышам.Все та же пожилая дама встретила нас величественным кивком. Каменный сфинкс читал поверх очков любовный роман в мягкой обложке.

В своем Убежище Серый заставил меня опуститься в одно из кресел. Плеснул что-то в кружку и сунул под нос. Пей. Я понюхала темный напиток. Алкоголь. Крепкий. Какая-то настойка на травах. Зажмурилась и опустошила щербатую тару в два глотка.

Никогда не понимала сентенций вроде «приятное тепло разлилось по телу». Какое там тепло! Ожег неба, поток горячего песка по пищеводу и тупой удар в затылок. Градусов восемьдесят - не меньше. Зато саднящее чувство в груди ослабло и превратилось в легкий зуд. Где-то даже приятный.

Голова наполнилась ласковым шумом -о чувстве вины на ближайшие полчаса можно забыть. Его губы больше не казались колючими. Наоборот. Они убаюкивали, тянули в теплую темноту – все дальше и дальше. Дышать стало трудно. Я падала с крыши многоэтажки, а мимо меня проносились чужие окна с занавесками в клеточку и шеренгами кактусов на подоконниках.

Наверное, у нас с Олегом слишком давно ничего не было. Наверное, у меня слишком давно ничего не было ни с кем кроме мужа. Я просто забыла, как это бывает. Или никогда не знала.

Серый не спешил. Ласково, словно играя, расстегивал мою куртку, стягивал футболку, нежно целовал соски, так что внизу живота становилось больно и щекотно. Моя рука скользила по его спине, пальцы едва касались по-мальчишески гладкой кожи. Потом мы падали вместе. Там, далеко внизу, в перевернутом мире, лежало созвездие кошки. Не знаю, существует ли оно на самом деле, или я придумала его, когда перед глазами вспыхнули снопы белых искр. Небесная кошка выгнула спину и блаженно улыбнулась.

Нельзя сказать, что я никогда не думала об измене. Думала, еще как. Но кроме возможного чувства вины, меня пугало ощущение неловкости. Стоит всему закончиться, как накатит стыд - захочется натянуть простыню по самый нос или сбежать к чертовой бабушке, забыв часы и трусы. Выходит, я ошибалась!

Мы сидели, прижавшись друг другу, и пили горький чай.  Мне совсем не было стыдно. Случившееся казалась таким же правильным, как его подбородок на моем плече и вереницы оранжевых огоньков за узкими окнами Убежища. На подоконниках вздрагивали во сне темные помпоны голубей. Поведение людей их ничуть не смущало.

- Нам пора, - сказал Серый, ласково трогая губами прядь волос на моей щеке.

- Почему? –  Я не хотела никуда идти.

- Нас ждут! – Он встал и, судя по звяканью пряжки, начал натягивать брюки.

- Кто ждет?  

- Увидишь. Одевайся, душа моя.
Не конец, как вы догадались:

...источник...

...последнюю часть еще сам не читал...эх...